Ну а череп усмехнувшись, бросил под ноги глаза...
Как садилось солнце - вышел в лес к ущельям диким. Прошел по руслу высохшей реки и галька весело скрипела под ногами, гоня меня все выше и вперед. Глаза привыкнут к тьме, но все же, как лес обнимет ночь - прилягу на каменное ложе высохшей реки, глаза закрою - призову Отца Камней, что в воле твердых тел обрел стихию. Кана-Кана - звякнут камушки, Одал-Кана - пропоет земля, Мана-Кана - скрипнет темный лес, Отец живых камней ждет здесь. Я песнь спою о танце валунов, о мхе, что покрывает камни летом, дождях бесчисленных пролившихся на лес, о солнце, одарявшем реку светом. Ответит шепотом песок, что цельным был когда-то, где-то, о днях, похожих на века и об эонах сна в речной воде. И голова наполниться как медный ковш водой, придут желанья камня и стремленья, достичь хоть раз, хотя бы на чуть-чуть, той формы, что необходима где-то. Лежать в воде и сквозь течение смотреть, на небо, что меняется все время, на солнца луч, что ищет нужный угол, на жизнь не камня, приносящий суету, и дикий лед, что расцветает ночью. И время и века пройдут, пройдет вода вся, что омывает тело, и в пыль сотрутся ложе, берега, а мы - здесь так же, смотрим жизни мимо. Открой глаза, разрежь ладонь вдоль линий, пошлю воды на черно-белый камень и Кан-Одал я тихо прошепчу, возьми-оставь все то, что хочешь Кана.