Теперь это все как сон… Мой разум бережет меня, ставя пленку несознательности на все, что происходило… Я пугаюсь, не выдумал ли я все, чтобы поставить себя на высоту успокоения… Теперь снова все по-прежнему и только общие вещи говорят о том, что все это существовало…

---

В радости и печали я буду с тобой, несмотря на то, что ты разбиваешь мне сердце… Слова и музыка, которые заставляют стонать душу и содрогаться телом… Потеряв близкого человека постепенно, ты указываешь ему путь на свободу из твоей страждущей души… И ни он, ни ты не хотите этого, но не сделать это невозможно… Ибо все ваши совместные стремления были направлены на это… Делая это ты не хотел думать о том, что придется стать чужим человеку, не думал и он… Скрывая это друг от друга, каждый забыл о том, чего хочет он сам на самом деле, заботясь о счастье другого человека… А тот скорее воспринимал это как нежелание быть с ним рядом и ничего не делал для того, чтобы воспротивиться этому, считая содеянное тобой актом твоего желания… А теперь… Теперь дорожить каждой секундой и каждым своим вздохом, стараясь сделать все, чтобы не умереть… А смерть есть разлука и тоска, ибо смерть одного не всегда влечет смерть второго… Пара распадается, дороги расходятся и воронье кружит над местами славных побед… Сегодня я рыба, сильная и красивая… В голове рождаются желания и надежды, а в сердце живет боль… Поцелуй сладок как трава на морских пастбищах, а соленый вкус моря и привкус рыбешки на языке делает солнце слепящим, а гладь зеркалом… В нем, как в разбитом отразиться все, что я хочу и жажду, а это молодая и сильная самка, которая всей душой и каждой клеткой мускулистого тела будет ощущать мою боль… Боль смерти и страданий, перенесенных мной тысячи раз… Рассекая вместе струи воды, ощущая капли и брызги на стеклянных глазах, она прильнет ко мне желая любви, а приливы будут омывать нас своими теплыми течениями… Это ад, но мой, и я никому не позволю вторгаться в него и готов защищать себя и свою самку от любого недочеловека…

---

Где ты, моя старая знакомая…? Я скучаю за тобой… Не видя тебя я стал острее чувствовать свою зависимость от тебя… Моя старушка в разорванных одеждах, неужели, я потерял тебя… Я встаю и ложусь, пытаясь собраться с теми мыслями, желаниями и стремлениями, которые переполняют меня… Привыкнув к тому, что ты каждую зиму проводишь со мной, я утратил… Не вижу бездонных глаз, которые заглядывают мне в душу, а разорвав ее, сшивают крест-накрест, чтобы позже разорвать снова… Или ты, как жестокий инквизитор, решила просто-напросто изменить тактику и вести со мной другую войну… Или игру… В прятки… Кто лучше спрятался, тот выиграл… Да…, вот только я не прячусь… Первое время меня обрадовало твое исчезновения, полагая, что я избавился от тебя, я стал счастлив… Счастье? Что же это такое? Ты знаешь ответ на это, глупая бабуля? Была ли ты в своей никчемной жизни или смерти когда-либо счастливой…? Или для тебя счастье – это мучения других, глупая садистка!!! Просто невозможно такое, чтобы ты просто исчезла и оставила меня наконец в покое… Да, это темное чувство безысходности мне нравилось, но мне ТЫ не нравишься… Расстояние делает меня более чувствительным и менее занятым… Спроси, когда я делал то, что имею место делать как хочу… Я отвечу все время… Я хочу и делаю время… Для себя и для тех, кто хочет им пользоваться… Миллиарды секунд я был тем, кто дает силу, тем кто правит, наслаждаясь власть и тем, кто подчиняет не требуя рабства… Был диктатором и повелителем, и эти слабости сделали меня странным и непохожим даже на прежнего себя… Я познал вкус терпкой крови на губах, вкус отданной за тебя жизни… Мне жаль людей, они бесцветны и ничтожны, никто из этой толпы никогда не почувствует того, что умею делать я…Свет или тьма? Что есть я? Люди – это пограничное – серость… А я? Делая зло, не думаю о зле, просто делаю… Стоп, это звучит уже серо… Я думаю, но не ощущаю в себе зло, скорее безразличие… Возможно ли, что доброте присуще злые поступки? Если да, то я – добр… Но доброта должна быть добротой в любое время, к тому же она должна обладать сочувствие, и, самое главное, совесть, ибо раскаяние - это отрицание и сожаление – главные признаки доброты… Нет, не добродетельности, а доброты, ибо первое не есть ничего иное как маска, за которой можно делать все, что угодно… Можно ли стать утопленником, не утопившись? Стрые ощущения одиночества вызывают у меня тоску по прошлому… Я остался один… Волк, бегущий по лесу, его нельзя покорить… Он силен… Но каким бы сильным он не был, ему необходимо общество подобных себе, ему необходим лаковый, горячий и терпкий язык волчицы, которая вылижет его, когда он принесет ей часть теплой и дымящейся на морозе добычи, которая слижет кровь с его зубов… Презирая стадо, он живет за счет него, платя тем, что ходит как и они в белой бараньей шубе, на которой виден каждый след, оставленный их дерьмом… Закрой глаза… Ты птица, которая летит высоко в небе… Каждый взмах крыла и каждый вздох – неповторимы… Вечернее небо становится темным, а воздух, которым трудно дышать из-за его тяжести аромата кладется на землю… Там внизу она… Ты одета легко, но тебе не холодно… И я… Мы вместе и ты, как всегда, рядом… Аллея, которая мне хорошо знакома по учащенному дыханию и частому сердцебиению… Сильное тело и острый ум – это ли не мечта? НЕТ… Это реальность… Я обнимаю тебя за талию, ибо я – Мастер, а ты моя половина, мое дитя… Показав тебе тьму я не стал светлее, остался таким каким был… Мои ставшие темными легкие наполнились запахом его.. Готики… Того самого готического лета…

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Давно ничего не черкал… Странно мне и плохо. Наверное, тогда я о тебе и вспоминаю. Странное и неописуемое ощущение закралось в мою душу, одолев ее. Ни от чего человек не может быть убережен, даже от самого себя. Короткие предложения от неловкости и чувства стыда за самого себя, за непонятно нарушенные обещания и страхи. Стараюсь исправляться, но выше меня то, что я называю мукой. Мукой моей исстрадавшейся совести. Темные и светлые силы борются за мою душу… или я ошибаюсь, и светлая сторона давно уже оставила свои тщетные попытки вернуть меня к себе. Вроде бы, я поступаю хорошо, однако, все получается наоборот. Математика и алгебра. Уравнения… все неизвестные элементы поставлены правильно, числа подобраны верно и оно должно получится, однако нет! Законы логики противоречат моему рассудку, и я боюсь его потерять, хотя оно, возможно, было бы и лучше. Сколько продлиться этот ад моей души. Зимняя депрессия была тяжела, однако она прошла, и надежда и сила вернулись ко мне. Я вновь обладаю тем искусством, что дает мне власть над людьми… но теперь сомнения меня сжигают… я стал щепетилен и несговорчив! Это что, моя совесть, которую я считал умершей и похороненной? ... … … Не хочу писать это… это не мое… темный кочевник стремительно вьется в песках Востока, приближаясь и тая… Черные вороны летают над ним, а его перо грозно смотрит в небо… Скакать ему становится жарко и он спешившись ведет своего коня. Стал ли он богаче после последнего самоубийства, стал ли он добрее или злее. Причинять себе боль это не искусство, а лишь глупое недоразумение. Становится жаль того, кто потерял все в жизни и отказал себе в проклятье вечности. И отказался ради грубой шкуры вьючного животного. Она поблекла и стала невыносимо смердить, а он носиться с ней как с величайшим сокровищем. Упаси тебя Бог посоветовать ему бросить ее, он тебя проклянет и заподозрит в том, что ты ее хочешь унести. Это все для меня… И я обладаю самыми красивыми символами во вселенной, хотя кому-то они покажутся полусгнившими крестами на кладбище. Для меня они лучшие. Мысли растекаются, зло нуждается в отдыхе, я не стараюсь удержать его взаперти в своей ВЕЧНОСТИ. Стоит ли мне бросить это страдание для безумца или стать подобным ему? Однако, я уверен, что подобного мне не грозит, интересует лишь реакция символа на нарушенное обещание в верности… и пугает… образ растечется как капля и уйдет сквозь песок вечности в небытии… Мысль становиться реальной если ее хорошо обработать. Стану или нет… Это вопрос мой и ничей более… Хитрость и коварство это просто-напросто наивность и глупость за лестной оболочкой хрупкости страдания и боли и, самое главное, страха. Страх заставит всех смолкнуть и закрыть глаза в ожидании легкой смерти и своего конца… Однако легкости не будет, будет лишь сырая сталь земли, что отдает холодом страдания и невыносимой боли. Я стану если будет больно… а это пройдет!

---

И снова вернулся. Состояние как у голодного волка, которого пожалели и бросили кусок мяса. Сомнения других вызывают у меня смех и разочарование. Стоит отойти от места, и тебя начинают кусать сородичи и соплеменники. День – это не время для писем и грусти, а ночь… - это ночь. Днем грусть не показывает свои темные глаза, предпочитая прятаться и скрываться. Я понимаю, что она меня боится, скрываясь и начиная бить уже тогда, когда я ослаблен. Я буду сильным и безжалостным, не позволяя никому себя унижать. Сколько человек пострадали от твоих слов и твой руки. Им нет счета и они вне количества… А я… я сам вне мира. Стремясь одолеть своих врагов и друзей, ты одолеваешь себя и свою силу. Белый шнурок напился крови и теперь лежит и отдыхает. Любовь покидает меня и возвращается безудержно! Страшно хочу любви и смерти. Теперь я понимаю всех тех, которые становиться на колени и просят смерти. Ибо смерть в любви, а любовь в смерти. Никогда не стану другим, оставаясь темным и чужим для всех. Бог бросил меня и забыл… а я лишь просил у Него успокоения… и не обязательно в смерти… Забавно наблюдать за своими сомнениями через некоторое время. Они исчезают, оставляя место для новых.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В тепле и сырости мы проводим дни и ночи. Сказав, прощай, уходим, не попрощавшись. Запахи одолели меня, они беспокойны и заставляют меня хотеть того, чего я не хочу. Дым из головы стал для меня вторым спасением и мукой души. Он бродит уже во мне, а я молча хочу умирать и смерть эта близка, на расстоянии дюйма от передних зубов. Иногда я пытаюсь бороться, но вместо яростного сопротивления я оказываю лишь жалкие попытки встать, и тем слаще бывает сдача в руки безжалостного врага – желания. Забыв про боль я говорю стой и стою. Я не могу дышать, мне очень плохо и думаю молча о темном, что во мне давно. Став таким, я не понял этого, а, поняв сейчас, я не могу стать прежним. Говоря себе, думай, думаю наоборот и делаю все назло и как раньше. Но теперь я другой и мысли не понимают дел и выгоняют их из души и тела, но тем становиться хуже мне. Все вокруг мне кажется нереальным и смешным. Я не хочу сходить с ума. Все люди мне кажутся нереальными и призрачными и все меньше и меньше людей меня понимает, а я не хочу больше притворяться. Мне хочется быть самим собой всегда. Нет, скованы руки, духи витают в голове и мрачно и холодно в подвале темного замка в черной норе, такой глубокой, что становится стыдно перед небесами и адом, что ты видишь ее, а они о ней даже не подозревают. Кровь течет по жилам, горячая, соленая и красная. Она хочет любви и желает, чтобы ее любили. Часто мне кажется, что любовью обманывают маленьких недочеловеков и они потому хнычут и плачут. Сковано мое сердце, мешают слова и мысли, человек рождаясь с мыслями, обрекает себя на вечное беспокойство. Заткись, закрой пасть, неважно еще не вечер, все имеет место, слезы капают из глаз, чувства обострены до предела, сказать вечность, значит иметь врагов, друзья становятся маленькой радостью в мире терпкости и ненависти индивидов, ломающих себе и друг другу жизни и судьбы, становясь глупее и неразумнее. Проблема, сказать нет…

---

Готовимся стать более чем приятными и неискушенными. Достаточно трудно становится невинным, когда этого требует обстоятельство. Но труднее всего оставаться просто самим собой, когда этого делать вовсе не нужно. Заявившись в женский монастырь в женском платье, веди себя как женщина, ставши на колено, преклони второе, взяв в руки меч, не роняй его. Меня смущает запах моего тела, запах чужеродный и гадкий, противный настолько, что им невозможно дышать. Душа залита солнцем и озарена кроваво-красным месяцем, ибо нет в моей душе ни дня, ни ночи. Там иное время, которое бежит, не останавливаясь, и стоит на бегу. Хочу оторваться от земли и улететь на небо, но небеса полны кающимися и туда не пускают никого. Проклятые цыганами карты, черная жемчужина из усыпальницы и скрещенные ноги говорят мен о том, что в этом мире нет места мне. Мире, где все смотрят иначе, чем я. Мы задумались и забыли обо всем. Отчаяние, видеть тебя не хочу, уходи!

---

Приятно провести смычком по подвижным струнам, и исходящий звук мягок и шершав. Мысли как тараканы разбегаются при моем появлении, и мне остается, лишь спрятавшись, ждать, пока они выползут на свет. Мне неприятно думать о вещах неприятных, но еще больше о том, что можно было сделать, не сделано не было. Не следует забывать о том, что мы не имеем своих лиц, а лишь заимствуем их у других. Наш стиль поведения характеризуется стереотипами, гадюками из прошлого и настоящего. Красота – является холодной маской, и тревога, посещающая нас, есть ни что иное, как тошнота ко всему, а самое гласное, к красоте. Ибо красота является врагом прекрасного, поскольку посредственность никогда не берет верх. Я хочу себя увидеть со многими лицами и во многих телах, но мой путь короток и память моя не вечна. И вечно моя душа обречена скитаться по просторам северной тундры, где холодные хвойные леса раскинули свои заснеженные вершины. Я – олень. Сегодня я буду лежать на снегу, как лежал вчера и позавчера и сотни тысяч моих ветвисторогих предков. Мои ноги сильны и быстры, мои рога остры и крепки, мой нос холоден и шершав. Я готов сразится со всем миром за обладание самкой. Я знаю, что она будет моей, и она знает это тоже. И только моя смерть убережет ее от меня… Белый цвет – имеет разум, который настолько хитер и изворотлив, что всех убедил в своей чистоте и непорочности. Я знаю это, и смерть имеет белый цвет. Не мрачно-искренний черный и не вызывающе-бескомпромиссный красный, а невинно-жестокий белый. За свой смех приходится платить смертью кролика, а за смерть кролика потерей себя и истончением. Заведи таракана и через месяц у тебя их будет восемь. Потеряй мысль, через год будешь глуп и немощен. Держи себя!

---

Зимний кошмар с фиолетово-желтой тоской и старухой с белой накидкой остался позади. Время собирать то, что мы сеяли, а сеяли мы, не разбирая ни зерна, ни плевел. Оставшееся будущее только светит и никогда не накрывает меня облаком темных мыслей. И только в часы дикого неповиновения разума, не принимая во внимание его необузданный нрав, приходится делать усилие над собой и переставать думать. Зачем мне мысли, когда сердце наполнено таким ароматом, что, кажется, можно задохнутся от его обилия и текучести. Такой же текучестью обладают мысли и чувства. Когда мы бываем наедине с собой, нам являются странные видения, которые, растворяясь в туманной дымке сознания, успевают оставить неясный, но видный след на темно-синем фоне наших эмоций. Чистые звуки наполняют меня силой и стремлением к высшему – свету, который нельзя описать, и все внутри сжимается и кажется невероятно маленьким, но имеющим огромное значение. Сквозь время я буду вспоминать сегодняшние дни, и мечтать об их возвращении и не думать о завтра. А завтра – оно темное как вздувшийся океан, которому все равно и до конца света и до смерти. А мне нет. Спрашивая себя можно добиться потрясающих результатов, а, отпуская пальцы на волю, делая их свободными от сознания, мы ставим их в один ряд на перекрестке слов. Заберите ваши дары и оставьте меня в моем блаженном состоянии, ибо, однажды обретши покой, никто не хочет его терять. Давность не трогательна и невинна, а скорее бесчувственна и холодна и ее вязкие пальцы не способны излечить от чего бы то ни было, а ей приписывают свойства таблеток. Боже, я разговаривал с тобой, ты помог понять странные вещи, которые происходят вокруг. Становится мудрее не опасно, но мило и необходимо. Та ночь была страшна, но на синем фоне она была нужна. И от этого он блестит.

---

Затмение разума, скользкие мысли. Небо дает нам жизнь, а потом, нечто другое портит ее настолько, что можно сойти с ума. Задаю себе вопрос, сколько будет идти девушка, если она прошла полпути в ад. Мне трудно выражать мысли и невозможно это делать теми словами, которые существуют независимо от меня. Все слова путаются и пытаются помочь, а в итоге выходит сплошная ерунда. Ночь – время сумасшедших и я не исключение. Интересны мысли, как предшественники слов, образы, которые никогда не будут воспроизведены, картины, которые не будут написаны. Музыка души тухнет и снова начинает звучать, но опять ненадолго! Зрение подводит настолько, что вижу не только то, что не существует, но и то, что теоретически не способно существовать. Бог не допускает. Но это, вопреки, имеет место в моем разуме. Глаза выпучены, но на губах улыбка, мы становимся сильнее с каждым вздохом. Станем ли мы теми, кому суждено перевернуть все, что существует, либо мы сгинем без следа и лишь ветер, шурша листьями и пластиковыми пакетами, сумет прочесть мое полустершееся имя на каменном ложе.

---

Привет, старик. Было много нового, но не пугающего, но радующего. НЕ стало больше слезных моментов в жизни, появились надежды и мечты. Черный мир сменился ярким и цветным. Становится легче дышать и думать. Были разговоры и ненужные слова. Было молчание, и не были высказанные те фразы, которые должны. Но это все в прошлом. Сейчас идет будущее. Становится светлее и некрасивее. В темноте вещи обладают своим шармом и очарованием, некоей недоговоренностью. Стоит закрыть глаза и одна вещь плавно превращается в другую и так же медленно, не торопясь, но и не отставая, принимает свою форму. Давно ли ты стал таким. Я не псих. Но никто не спорит. Ты просто странный мальчик. Быть странным для самого себя – это то же самое, что быть странным среди нормализированных штамповок. Это просто никто не оценит. Лишь тот единственный, который странен сам по себе и для себя. Твоя душа рвется к нему и рвет себя, но все это мелочь, ибо две странные души составляют то, что необходимо для этого странного меня – сознание и простор мыслей, красоту того, чего никогда не сможет дать серый и безжизненный мир. Однако другая часть души продолжает оставаться темной и непонятной. В ней происходят странные процессы, которые тревожат и пугают, но остаются и накапливаются. Становимся ли мы старше, становимся ли мы мудрее? Нет. Мы лишь дряхлеем и тупеем, не думая о том дне, когда придется отвечать за все совершенные нами действия. Перед глазами четкая картина – школа, класс, урок английского языка. Время – полдень. За окном идет снег – первый в этом году. Все ученики украдкой пытаются посмотреть в окно, но преподаватель – молодая девушка не пускает их, спрашивая «Вы что, негры? Снега никогда не видели?». А снег продолжает идти, не обращая никакого внимания на детей, как не обратил бы на негров. Снег бездушен, но не бесчувственен и, тем более, не безрассуден. Он знает множество вещей и является свидетелем множества событий и переживаний. Это симбиоз памяти и кристаллов, который был за миллионы лет до нас и останется на миллионы веков после нас. Коверкая слова, приближаешься к истине и как бы ненароком отодвигаешь одеяло и смотришь на спящего ребенка, в котором видишь себя и множество последующих поколений тупых и недоразвитых типов с пивными животами и безнадежно повисшими руками. Луна безмолвно, пытаясь напугать, освещает картину томатно-кровавым цветом и, стараясь выглядеть как можно невиннее. Сколько раз до меня люди произносили подобную фразу, сколько о ней думали, и сколько еще произнесет? Жизнь подобна куче подарочных коробок, подаренных нам судьбой, уложенных одна в другую, которые выглядят то красивее, то не очень, а в последней коробке лежит то, что нас ждет и не может дождаться. Но это существо обладает громадным терпением.

---

Сколько нового приятного и непонятного. Каждый день становится легче дышать. Но… становится труднее жить сегодня. Мечты, кажется, рушатся на глазах, оставляя после себя клубы желтоватого дыма. Каждый день казалось, что завтра будет лучше, чем вчера, а сегодня я не заметил, как точка интенсивности прошла, и я опять спускаюсь по склону темной горы. И опять один. Прекрати истерику. Одно нарушенное обещание не стоит этих слов. Проленг првыеук трапен длятен горкалюн. Это творится в моей голове. Теперь я точно знаю, что я – истеричный тип. Господи, чего тебе не хватает? У тебя есть все, ну или почти все, а ты хнычешь и ревешь, как капризный ребенок. Мне стоит найти себя самого, но что делать, если я сам для себя затерян и изначально неизвестен. Сколько времени нужно для поисков того, другого, что внутри тебя. И если ты этого не знаешь, то кто знает. Мальчик, ты сползаешь с ума. Разговаривать с самим собой – это одно, но вот спорить и не находить компромисса – это совершенно другое. А ну немедленно помиритесь! Будь как вода, плавен и мягок. Но также жесток и нераним. Ты словно чувствуешь мои желания. Это то, что я хотел. Спасибо. Спокойствие – враг смерти и небытия, друг. Твой друг. Это не имеет сейчас никакого значения. Мы идем вместе, и нас ничто не беспокоит. Я знаю, что я не сумасшедший. И это главное. Но долго ли я буду в этом уверен. И будет ли уверен в этом, тот, другой человек, которого мое беспокойное сердце ищет и понимает, но всегда оказывается на шаг позади его мыслей. Будет ли Он знать об этом или же мне придется даже ему доказывать свою нормальность. Это слово бьет по глазам и противоречит моему воображению. Нормальность – это глупость и миф созданный чересчур впечатлительным умалишенным. Мы ждем света и пока сидим в темноте, нам становится еще темнее. Но мы отчаянно ждем и не просим никого, ибо не хотим быть обязанными, и, даже, не засветимся сами, ибо, боимся быть ненормальными – выделится и умереть. И мы сидим. Ждем. Скоро станет темнее, и все звуки вокруг заглушит стук нашей крови в ушах. И слышим лишь учащенно-возбужденное дыхание соседа, которому страшно не менее и не более нас. Время от времени мы чувствуем хлопанье жестких крыльев у лица и ощущаем холодные, липкие пальцы на своем горле. И та же мерзость. Забудем же себя, господа и посвятим свою жизнь темноте. Потом она перестанет быт темнотой – она превратится в ничто. И мы будем спрашивать друг друга: «Какого цвета ничто?» «Никакого» «Не может быть. Все имеет цвет и форму!» «К сожалению, нет» «Не дурите» Тогда я вам отвечу. Ничто имеет СЕРЫЙ цвет. Не просто серый, а СЕРЫЙ. Никакой. Как и вы. Буйство красок и оттенков не для нас. Сиди и подыхай… И когда издохнешь, может мир почувствует свою нормальность и станет жить НОРМАЛЬНО. NORMALITY. И если весь мир – норма, то я готов быть ненормальным.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Зарубился топором. Тошно, противно и гадко. Противно трогать себя, чувствовать свой запах. Никогда не делай того, чего не хочешь. Ты всегда боишься сказать то, что думаешь. Держишь это в себе, а в итоге? Куча дней прошло с последнего раза, а все стало хуже и противнее. Обещания сломаны и награды розданы, не осталось даже маленькой штучки. Она всегда чувствует, когда я уже на грани и говорит те слова, в которых я нуждаюсь, очень нуждаюсь, и я снова отодвигаюсь немного назад. Чтобы опять медленными шажочками продвигаться к пропасти. Это противно, когда к тебе относятся пренебрежительно, маскируя это под дружелюбие и симпатию. Тогда пренебрежение чувствуется, но не может быть доказано. Если бы было изначально видно негативное отношение, то были бы оставлены все попытки сближения и даже общения. Но ты нужен, просто нужен – полезен. И за полезные свойства тебя откармливают… на убой!!! Сегодня перед моими ногами с дерева, из-под ног черной вороны упала веточка. Я ее подобрал и долго, остановившись на месте, на нее смотрел. Она мне понравилась. Приятно осознавать, что на этой веточке сидела ворона и о чем-то думала. Она думала или обо мне или о другом человеке и была мне крайне симпатична, более, чем человек, поскольку не умеет скрывать свое презрение… Все сказанное глупо, более чем.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Очень часто бывает ощущение недвижимости. Это когда вокруг тебя все замирает, и твое сердце перестает биться. Ты видишь мир таким, каким его никто не видит. Отчужденным и мрачным. Люди вокруг перестают быть похожими на людей. Знакомые перестают быть знакомыми, их лица меняются и становятся чужими и злобными. Это ощущение длится мгновения, но пугает настолько сильно, что становится трудно дышать. Это тогда, когда ты понимаешь, что вокруг тебя лица и люди – посторонние. Со своими мыслями, чувствами, желаниями. Они перестают быть для тебя людьми, а становятся чужими. Смотришь на какие-то изгибы, выпуклости и не можешь осознать и признать в нем чье-то лицо, тем более лицо близкого тебе человека. Скованность и неверие. Эти два чувства колышут меня. Я забываю все на свете. Я ухожу в призрачный мир, где нет ничего ценного и ничего дурного. Святость там пустой звук, а вещи и люди – это твои желания. Сон. Пропадая во сне, мы становимся сильнее и мудрее. Не желая умирать, мы каждый вечер уходим в иной мир добровольно и без принуждения. Скоро все станет на свои места. Несколько фраз – стоят того чтобы продолжить. И лишь неверие и скованность сегодня мои грехи. Грешить – удел и участь смертных. Бессмертным все равно. Законы создают они! Хотел бы я быть вечно бессмертным. Это стоит жизни. Мы умираем и рождаемся и снова умираем. Как разорвать эту проклятую череду насилия и лжи. Только став выше той системы. Один мой друг любит повторять, что система контролирует отклонение от нормы. И отклонение преследуется и наказывается. А если отклонение – настолько сильно, что становится выше системы и выше порядков, установленных системой? Тогда нормой и, одновременно новой системой становится уже это отклонение, а старая норма – новым отклонением. Но тогда в системе нет никакого смысла, а система – это всегда (!!!) логика и здравый смысл. Система – прогнила, необходимая ее смена. И снова туча вопросов. А кто создал систему, и кто определил ее первоначальную норму? И вышла ли ее работа из-под контроля ее создателя, или она все еще работает по плану? И какова конечная цель или продукт деятельности всей системы? Система сама для себя определяет норму, и отклонение от нее она преследует. Она изначально допускает возможность отклонения и создает для преследования оных аппарат преследования. Не проще ли было включить в норму и отклонения от нормы и создать вторую субсистему, которая приняла бы отклоняющихся. Поскольку отклонение – продукт самой системы. Фраза красивая, а смысла никакого. Преступим же систему, товарищи! Сказал и ушел. Ничто так не освежает голову как глоток кислорода. Поверни страницу и начни писать. Становимся умнее и страшнее, ибо имея ум, нам не нужна физическая красота. Это фраза мужчины. Каноны красоты определяют мужчины с женским вкусом и неутомимым чувством юмора. Странная веселость овладела мной, которая пытается создать свой стиль в моей душе.

---

Многое изменилось и не вернется уже никогда. Это ощущение чистоты и нетронутости. Также неприятно, как общаться с падшей женщиной. Желание теплоты и нежной ласки убивают и калечат тело, высасывают мозг. Странно осознавать себя одиноким в мире, где иллюзии могут перестать быть ими, имея лишь материальные средства можно воплотить в реальность любую мечту. Или кошмар. Депрессия наступает, отбирает новую территорию моей уже красной от потерь души и снова затихает, строя цитадели и бастионы на захваченных вотчинах. Ее черные шпионы шныряют в сердце, устраивая диверсии. Проклятая война, как же я устал от тебя. Перестань сейчас же. Хватит! Господи, да простит идиотов и внушит храбрость неверующим и сомневающимся. Почему, пытаясь сделать, элементарное, приятное дело для любимого человека, в его глазах мы попадаем под его зависимость? Испорченный эгоизмом и тщеславием мир. Смирись! Привыкни! Перестань любить в открытую! Затаи свою странную и непохожую любовь в своем сердце. Почему ты пишешь не то, что думаешь? Ты боишься! Хватит.

---

Давно не общались. Странные ощущения переполняют меня. Темная депрессия граничит с сумасшедшим состоянием крайней бодрости и веселости и тут же желтая меланхолия. Фильм о красоте, о любви к красоте, о красоте смерти. О странных людях, которые не боятся быть странными. Правила, которые существуют отдельно от реальности, люди без правил, не те, которые нарочно их нарушают. Этот не то. Поскольку у них уже тогда есть правило нарушать правила. А люди, которые ломая барьеры выходят на свободу. Я ясно представляю себе это ощущение внезапной свободы и потери связей с реальностью. Но эта потеря не пугает. Если бы она испугала, то все бы было по-прежнему. Мы просто переходим в новый участок, где существует новый барьер, а мы обессиленные крушением предыдущего садимся и поем песни своей силе, презирая тех, кто сзади, но в душе недоумеваем и жалеем, утешаем и ненавидим свою беспомощность. К черту! Свобода. Штука тонкая и опасная, но как вещь необходимая. А у меня ее нет! Перечитал все, что писал ранее. Жалею себя, «нет свободы». А что я сделал, чтобы она была? Абсолютно ничего. Пишу и думаю – а чего это я на себя наезжаю? Жалость – к черту! Будь сильным духом и телом… Кстати, новые звуки будоражат меня.